Истолкование (Андрей Незванов) / Проза. Бытие и Время» Мартина Хайдеггера в русскоязычном интеллектуальном обороте существует лишь номинально.
Причиной тому – сложность немецкого текста и отсутствие адекватного перевода на русский язык. Предлагаемое прочтение оригинального текста «Бытия и Времени» призвано, в известной мере, сократить указанное зияние и дать возможность русскоязычному читателю ознакомиться с подлинным содержанием знаменитой книги. ЭПИГРАФ: Озирая целую жизнь в ее собственном времени,не нашел ни единой секунды, которой бы не стыдился ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕОткрывая книгу Хайдеггера «Бытие и Время», следует помнить, что это не о жизни, это о понятиях. Нам предлагается новое осмысление «бытия», как понятия, в рамках философии как логоса. Повседневная жизнь эксплицирована здесь лишь постольку, поскольку в ней существует понимание бытия. Отсюда, когда вы встречаете словосочетание «смысл бытия», речь идет о значении слова «бытие», а не о «смысле жизни» в бытовом словообороте.
Следующий доклад требует краткого предисловия.
ВСТУПЛЕНИЕ ХАЙДЕГГЕР НА ПЛЕЧАХ ДЕКАРТА, ИЛИ КАРТЕЗИАНСКИЙ ПОДТЕКСТ «БЫТИЯ И ВРЕМЕНИ» Неискушенный в онтологическом дискурсе читатель знаменитой книги Мартина Хайдеггера «Бытие и Время» с первых страниц легко запутывается в сети отождествлений, выглядящих как тавтологии, склоняющих на разные лады одно и то же слово – Бытие, или Sein, по- немецки. Неосведомленному читателю было бы много легче, если бы он знал об одном из скрытых преимуществ Хайдеггера.
Потому надо кратко разобрать, что вообще принадлежит к любому вопросу, чтобы отсюда суметь увидеть бытийный вопрос как исключительный.
Мартин Хайдеггер: бытие и время. Эта работа представляет собой первый шаг в исследовании бытия, и именно – феноменологического исследования, которое идёт новым онтологическим путём и направлено против того ложного подхода.
Дело в том, что Мартин Хайдеггер имеет под рукой готовую и широко известную философему, на которую опирается, и которую перекодирует, так что ее не узнаешь с первого взгляда. Мы говорим о картезиевой онтологии, манифестируемой известной формулой – cogito ergo sum, – изложенной в «Рассуждении о методе» Рене Декарта.
- В "Основных проблемах феноменологии" Хайдеггер отмечает, что Бытие есть первая и единственная тема философии: "метод онтологии состоит в .
- БЫТИЕ И ВРЕМЯ ” (Sein und Zeit) основной труд Хайдеггера, впервые Материи, пространство и время — кратко В процессе осмысления мира.
- Следующий доклад требует краткого предисловия. Если бы сейчас, например, нам показали две картины Пауля Кле, написанные им в последний год жизни, акварель «Святые в окне» и темперу на холсте «Смерть и огонь», то мы бы долго стояли перед.
- В "Основных проблемах феноменологии" Хайдеггер отмечает, что Бытие есть первая и единственная тема философии: "метод онтологии состоит в.
Когда ясно видишь это основание Хайдеггерова дискурса, понимание облегчается радикально. Разумеется, Хайдеггер не скрывает своей фундированности в Картезии. И не нуждается в акцентировании этой опоры, поскольку вся новая онтология стоит на плечах Картезия. Тем не менее, опора эта неочевидна при чтении, так как Хайдеггер не начинает с цитированного выше ответа Декарта на вопрос о существовании, а отсылает к нему позже по тексту, и несколько вскользь. Он не делает логического заключения о бытии, как Декарт (ergo sum): оно просто явлено (доступно как феномен): имярек как бы говорит себе: вот я здесь, и это все мое; он не исходит из мысли, но находит себя здесь и сейчас со всем, что вмещают эти здесь и сейчас. Тем не менее, Декарт имплицитно всегда присутствует в новом мышлении. Возможно, это присутствие привносит противоречие в дискурс Хайдеггера.
Но возможно ли вообще создать совершенно последовательное изложение в онтологии? В этом вступлении мы намерены помочь читателю «Бытия и Времени» увидеть укорененность Хайдеггера в Декарте и ради этого опускаем пока первые параграфы книги, обращаясь сразу к . Задача деструкции истории онтологии. Он открывается прелюбопытной фразой: «Всякое исследование – и не последним движущееся в сфере центрального бытийного вопроса – есть онтическая возможность Вот- бытия (Dasein)».
В этой фразе «бытие» сопряжено с «исследованием», или познанием, что сразу же отсылает к Картезиеву cogito ergo sum. А слово «вот» в соединении с «бытием» указывает на непосредственную достоверность этого sum.
С другой стороны, для Картезия исследование и есть бытие, поскольку он удостоверяется в своем существовании, участвуя в феномене мышления – мыслю, значит существую. Хайдеггер же определяет исследование как онтическую возможность Вот- бытия. Таким образом, вот- бытие в его возможностях предшествует исследованию, или Картезиеву Cogito. И оно уже достоверно, что выражено этим «Вот», или «Da», по- немецки. Несмотря на то, что Мартин расставляет ноги своего дискурса шире, чем Декарт, так что бытие познающего выступает уже только как возможность, принадлежащая исконному феномену существования, Декарт остается его отправным пунктом. Здесь мы должны остановиться, чтобы сделать несколько замечаний по поводу слова Dasein – основного термина Хайдеггеррова дискурса. В плане общеупотребительного немецкого языка Dasein означает бытие, существование.
Что соответствует онтическому дискурсу, как диалогу о бытии. Но в контексте именно Хайдеггерова дискурса и с учетом его укорененности в Декарте это составное немецкое слово оказывается уместным переводить в его составляющих: Da и Sein. В русском языке, как, впрочем, и в немецком, присутствие (отсутствие) принадлежит сфере общения: присутствует (отсутствует) некто, то есть персона. Однако немецкий глагол «dasein» прежде всего, понимается как быть, бывать, существовать – чего нельзя утверждать о русском глаголе «присутствовать». Также существительное Dasein прежде всего означает жизнь, существование, и только в последнюю очередь присутствие персоны. Русское слово «присутствие» раньше понималось как учреждение (судебное присутствие, например), в нем заглушены значения бытия, жизни, существования.
То есть при переводе Dasein словом Присутствие вымывается главный, бытийный, или, как говорит Хайдеггер «онтический» смысл слова. Наличие также обозначается в немецком языке совсем другим словом: Vorhandensein, – означающее «от рук существовать», или быть по причине рук, или быть перед руками, как материал.
И это «предручное», или наличное бытие, также как и «подручное» (Zuhandensein), Хайдеггер онтологически решительно отличает от Вот- бытия (Dasein), – как сможем убедиться в этом далее. Несмотря на то, что слово Dasein имеет словарное значение «присутствие», и буквально Da–sein и при–суть соответствуют друг другу, в эллинском понятии эйнай (бытие) – к которому возводит свой дискурс Хайдеггер, рядом- бывание (парэйнай), или присутствие, и прочь- бывание (апэйнай), или отсутствие, имеются совместно, то есть мыслятся совместно в понятии бытия. Поэтому Парменид говорит, что отсутствующее в определенном смысле является присутствующим». Об этом говорит и сам Хайдеггер: «В эллинском «эйнай» всегда подразумеваются и даже высказываются: «парэйнай» и «апейнай»». Но здесь еще нет опознания кого- то, кто присутствует. Если говорим о присутствии, то будет уже не «вот- бытие», а вот- ты! Однако контекстным значением термина Dasein отсуствие не предусмотрено и не мыслится.
Разберем теперь приставку Da. К сожалению, в русском языке нет соответствующей частицы. Поэтому перевод должен зависеть от контекста. Допустимо также переводить Dasein как Вот- здесь- бытие, учитывая оба смысловых оттенка немецкого слова. В определенном контексте возможен и уместен перевод Dasein как «Здесь- бытие», и мы будем пользоваться этим, но начать со Здесь- бытия, значит несколько опередить дискурс Хайдеггера. Ведь таким переводом мы вводим топологию существования, или упорядочение, позволяющее говорить о месте и отвечать на вопрос: «где?», – здесь.
Однако, первое понятие бытия, основанное на непосредственной достоверности своего существования, не предполагает необходимо пространственной апперцепции. Для первого акта онтологического сознания достаточно простой «очевидности». Ведь и Декарт, сознавая, что мыслит, не утверждает при этом, что он мыслит организованное пространство, в котором выделено местопребывание мыслящего (здесь или там). Напротив, мыслящая вещь непротяженна и, следовательно, безместна. Также само понятие места является здесь не геометрическим, а скорее системным, и не может быть получено, исходя из одной лишь протяженности.
Кроме того, перевод Dasein как Здесь- бытия вступает в противоречие с основным тезисом Хайдеггера о темпоральности бытия, – каковой тезис является развитием утверждения Декарта о пространственной непротяженности мыслящей вещи (res cogitans). Акт мысли не протяжен в пространстве, но зато протяжен во времени и может быть представлен в виде последовательности, «фуги». Отсюда, темпоральность является более существенной характеристикой существования, чем пространственность. Поэтому слово «здесь» в переводе термина Dasein, как Здесь- бытия, имеет не пространственный, а системный и ритмический смысл упорядочения, как место в космосе, или мире как космосе. Но до того как мы мыслим бытие- в- мире слово Da (здесь) должно пониматься как синоним «вот», то есть в ключе непосредственной данности, очевидности или ясности (; ;; ;; ;; ).
Кроме всего, слово Dasein означает также просто существование; и по тексту Хайдеггера оно часто именно так должно прочитываться; поэтому приходится одно и то же немецкое слово переводить разными русскими словами, в зависимости от контекста. Это, в принципе, нормальная практика, не требующая оправданий, когда бы речь не шла о термине философского дискурса. Из сказанного должно быть понятно, что для русскоязычного читателя правильнее, либо вовсе не переводить термин Dasein, либо использовать поначалу термин «вот- бытие», – в котором слово «вот!» выражает непосредственную нелогическую очевидность и достоверность собственного существования, каковой достоверности Декарт придал логическую форму, перенеся акцент нелогической достоверности с бытия на частный аспект бытия, мышление – «мыслю, значит существую». Наверное, это можно счесть софизмом, от которого Хайдеггер отказывается и возвращается к непосредственной достоверности и очевидности самого существования, а не мышления, от которого заключаем к существованию. Таким образом Хайдеггер возвращает дискурс из гносеологической плоскости назад в онтологическую.
Он как бы проходит сквозь мысль к бытию: и, в историческом времени – сквозь Декарта к Пармениду, который сказал: «. Онтологическая аналитика Dasein как высвобождение горизонта для интерпретации смысла бытия вообще следующими словами: «Доказанное для вот- бытия онтически- онтологическое преимущество склоняло бы к мнению, что это сущее должно онтически- онтологически быть и первично данным, не только в смысле «непосредственной» ощутимости самого этого сущего, но и в плане столь же «непосредственной» предданности его образа бытия. Вот- бытие, онтически, как раз не только близкое или самое близкое – мы даже суть оно всегда сами».